В 1917 и в 1963 годах должность «Хозяина Земли Русской» оказалась вакантна в результате хлебного кризиса. В обоих случаях – созданного искусственно...

И когда нынче в очередной раз резко скакнули цены на хлеб, потянув за собой цены на все остальные продукты, и даже Росстат вынужден был признать, что зерновые спекулянты по-хамски «обваливают» рубль, впору заподозрить, что неталантливые организаторы осенне-весенних «митингов протеста» решили взять на вооружение опыт тех, кто свергал Николая II и Никиту-Кукурузника.

Команда премьера Медведева, проехавшись по Сибири и нанюхавшись дыма пожаров, родила «основную тему» для сентябрьского саммита глав государств Азиатско-Тихоокеанского региона в 2012 году. Россия намерена взять на себя обязательства «гаранта продовольственной безопасности» крупнейшего региона планеты. По «дальневосточному зерновому коридору» в Азию станут вывозить ежегодно не менее 10 миллионов тонн зерна, не пролезающие через Новороссийский порт.

В переводе на общедоступный язык всё это означает: российские спекулянты зерном воспылали мечтой потеснить на мировом рынке продовольствия США, где погиб весь урожай кукурузы и почти весь урожай пшеницы и сои. Несмотря на то, что наша страна сама пострадала от засухи, только в июле 2012 года она экспортировала 2 миллиона тонн и достигла «практически рекордных объемов экспорта». В августе того же года Россия имела законтрактованными 2,5 миллиона тонн на экспорт.

Хлебная торговля у нас в стране приносит доход в несколько раз превышающий то, что дают самые успешные банковские операции. Аж до 200 процентов годовых в валюте! Деньги туда рекой текут. И люди, держащие в руках этот рынок, пойдут на все, чтобы только не позволить ему выйти из «тени».

Возглавляющий Зерновой Союз бывший учитель музыки Аркадий Злочевский уже вошел в историю России скачком цен на хлеб 2003 года. Тогда он и его «орлы» вымели подчистую все качественное зерно в Ставрополе и Краснодаре – самых ближних к новороссийскому порту «житницам». И не получили от «гаранта» даже подзатыльника.

Вывоз не останавливали, даже когда официально было объявлено, что внутри страны ощутима нехватка не только пшеницы, но даже и ячменя.

На совместной пресс-конференции с главой Минсельхоза Гордеевым глава Зернового союза прилюдно поучал министра мол, правительство должно срочно субсидировать транспортные затраты при перевозке зерна на большие расстояния, и прекратить аграрную помощь тем губерниям, которые упорствуют, запрещая вывоз зерна.

На международных продовольственных выставках-ярмарках шеф Минсельхоза Гордеев снова и снова грозил завалить Европу «натуральной и качественной продукцией», рассуждал о росте зернового экспорта как о «важном направлении интеграции России в мировое экономическое сообщество». Он и его чиновники министерства были убеждены, что экспортеров нельзя останавливать, ибо с 1913 года Россия впервые снова торгует зерном! Это же престижно!

Цены на хлеб росли, президент перед телекамерами хмурил брови. Главное контрольное управление при Президенте РФ, обнародовав результаты проверки работы Минсельхоза на «хлебном фронте», вынуждено было признать – у правительства нет ресурсов, чтобы сдержать цены на зерно и хлеб. Увы, скачок цен на хлеб уже неизбежен.

А когда растет цена хлеба – резко падают рейтинги политиков.

Лишь после втыка от президента в прямом эфире за неспособность не то что справиться с ценами на хлеб, а даже просто уследить за ними – министр съездил в Питер и узнал, почему блокадники пожаловались Гаранту на стоимость хлеба.

Всего аппарата Минсельхоза ему не хватило для получения простейшей информации.

По возвращении из Питера он посулил начать выпуск «социального» хлеба с фиксированной ценой для бедных. Пока же велено было брать пример с Калуги, где отцы города уже подписали договора с хлебопеками по этому поводу.

В нормальных странах «социальный» хлеб лежит на прилавках рядом со всем остальным и по качеству практически не отличается от «несоциального». А наш хлеб для бедных может быть тем эрзац-продуктом, которым при советской власти кормили заключенных, ибо контроль за соблюдением хлебопеками технических условий изготовления хлеба отсутствует даже в Москве

По сей день никто даже не пытался доказать, что в России действительно есть «излишки зерна». Откуда зерну взяться, если в Голландии на гектар пашни вносится семьсот килограммов удобрений, а у нас девятнадцать?! На спешно достраиваемые зерновые терминалы в портах Питера, Калининграда и Новороссийска были выделены из бюджета три миллиарда долларов. Но злоязычные специалисты-зерновики утверждают, что реально портовые сооружения могут стоить миллионов триста, а все остальное давно украдено.

Никто не хочет объяснить рядовому обывателю, во имя какой такой «индустриализации» нужно вывозить хлеб, которого самим не хватает.

А водка, изготавливаемая из пшеницы, каждую неделю дорожает на шесть-семь рублей.

И ни слова о том, что сбор зерна и близко не приближается к урожаю 1990 года (когда собрали 119 миллионов тонн), что уровень рентабельности сельского хозяйства 0,2 процента, что российское животноводство уже почти исчезло, а кредиторская задолженность хозяйств (из которых 52 процента убыточных!) превышает стоимость всех произведенных продуктов. Вывозя в год полтора миллиона тонн семян подсолнечника, мы затем по утроенной цене покупаем жмых этих самых семечек, как «комбикорма».

А выращивая достаточно ячменя, чтобы обеспечить солодом производство пива на 120 процентов от потребности, продаем свой ячмень за бугор, чтобы потом вернуть его в виде солода.

В общем – даем хорошо заработать всем, кроме себя.

По официальной статистике за минувшие десять лет «теневой сектор» в сельском хозяйстве страны достиг 48 процентов. Удельный вес высокотехнологической переработки сельскохозяйственной продукции в России сегодня не превышает одного процента. Хотя по критериям ООН уровень менее 10-15 процентов уже называется КАТАСТРОФОЙ.

Иначе с чего бы в благополучную пору, предшествующую засухам последних двух лет, когда собирали неведомо какой урожай (но предлагалось на слово поверить, что он о-очень большой!), когда цена на зерно резко упала (хотя никто не мог ответить с какого уровня по какой!) правительство благополучнейшего в России города Москвы вдруг разрешило ввоз в столицу зерна низкого качества.

Якобы ради того, чтобы у социально незащищенных слоев населения хватило бы денег на хлеб, наполовину или даже больше чем наполовину содержащий низкосортную пшеницу.

С 1992 года для выпечки хлеба в столице разрешалось использовать зерно не ниже 3-го класса. Даже когда из года в год следовали неурожаи... И вдруг когда, казалось бы, пшеницы завались – разрешили ввозить зерно 4-го класса.

Кто, кому и сколько дал за подобную «заботу о нищих горожанах» можно только догадываться. Одно неоспоримо – дали много!

В дикий зерновой рынок стоит сегодня вглядеться хотя бы потому, что подобный же бардак творится уже не один год и в торговле всеми остальными ресурсами страны. И не приведя в порядок рынок хлеба, мы не сможем цивилизованно регулировать цены на продукты в России. Мы даже не сможем понять, сколько же их у нас.

Зато после ликвидации министерства торговли (а взамен его ничего не создали!) никто не может ответить, что Россия продает – куда, сколько, по какой цене? А главное – зачем?

Неурожай качественной пшеницы в Северной Америке три года назад уже перевозбуждал наших «стратегов». И они тогда заторопились «завалить Америку русским хлебом». Уже требовали аплодисментов в свой адрес. И бюджетных средств на реконструкцию портов. Но пока ребята мечтали о бюджетных вливаниях и тщетно пытались усмирить МПС, дерущее три шкуры за подвоз зерна к портам – Евросоюз ввел квоты на ввоз зерна в Европу. России и Украине там было выделено примерно 1 миллион 300 тысяч тонн. Все, что в рамках квоты облагалось пошлиной в 13 евро за тонну, а что сверх нее – уже 95 евро. Экспорт в Европу становился просто бессмысленным.

Весь мир оценивает качество пшеницы по содержанию протеина, а у нас по клейковине – спирторастворимой части белка. Хотя человеку важно знать лишь сколько он всего потребил белка. И плевать ему на соотношение в поглощенном белке спирторастворимого и водорастворимого компонентов. В Федеральной лаборатории при Государственной хлебной инспекции просто не умеют мерить уровень протеина. А даже если сделают замеры – показания их приборов никто не признает по другую сторону государственной границы. Ибо эти приборы не проходят принятой во всем мире ежегодной проверки.

Так что торговцы, дравшиеся в Новороссийском порту за право быстрей вывезти пшеницу, сплошь и рядом не понимали, что разговаривают с партнерами по сделке о разных качественных характеристиках товара. И даже если партнер окажется снисходительным и согласится взять зерно – предварительно придется заплатить по 20 центов с тонны зерна за бумажку из иностранной лаборатории.

Не получившие даже подзатыльника за фокусы 2003 года, когда цены первый раз рванули вверх из-за безумного экспорта – ребята из Зернового Союза потребовали «продолжения банкета», скорбя, что спекульнуть на кукурузе у них не получится. Просто из-за отсутствия её в России. А взлёт цен на кукурузу влечёт за собой взлёт цен на мясо-молочную продукцию. Американцы привыкли рогатую скотину и домашнюю птицу потчевать в основном кукурузой, и других тоже к этому приучили. Кроме того, «царица полей» используется в производстве пластыря, алюминия, аспирина, ткани, косметики, лекарства от простуды, конвертов, сухих батареек, чернил, краски, пенициллина, ковров, пудры, обоев, зубной пасты, марок и витаминов.

Но президент пока лишь хмурит брови и даже не пытается ограничить жадность ребят, кормящихся спекуляцией электроэнергией и энергоносителями.

Ну какие там «объективные мировые тенденции», если за июль-август 2012 года тарифы на электроэнергию выросли в среднем на 6%, а на газ – на 15%? Всего за месяц зерно и мука стали дороже на 15-20%. Производители мяса и молока сразу спрогнозировали резкий взлёт цен, ведь скотину нечем кормить. Её придётся пустить под нож. И производство молока в России окончательно станет убыточным.

8 августа 2012 года вице-премьер Дворкович сказал, что производители зерна не понесли катастрофических потерь, так как снижение урожая на 20% компенсировалось примерно таким же ростом цен. Но для особенно пострадавших регионов правительство все же выделило 14 млрд. рублей из федерального бюджета. При этом оно никак не намерено защищать потребителя. Не будет ограничений на вывоз. Более того – государство распродало пакет акций «Объединенной зерновой компании».

«Оплатить засуху» предложено рядовым гражданам.

А, как можно предположить, митинговая активность в Москве и регионах будет только нарастать. И к сытеньким столичным протестантам-хипстерам и креаклам теперь уж присоединятся обитатели «глубинки», вдруг обнаружив, что на вкусную еду они могут лишь любоваться.

Путин, не так давно запрещавший экспорт зерна, нужного внутри страны, упорно молчит... А телевидение изо дня в день потчует нас сюжетами о пожарах в Испании, Греции, на Канарских островах. И ни слова о пожарах, выжигающих Россию каждое лето. Мол, ничего страшного, не одни мы горим!

Отвечающий за повестку саммита во Владивостоке глава Делового консультативного Совета АТЭС Зиявуддин Магомедов говорит о «сближении экономик через преодоление барьеров на пути свободного движения товаров и услуг». Но никаких «инноваций» в попытке зерновых спекулянтов России занять место США на Азиатском рынке, не узреть и под микроскопом.

То, что делали все минувшие годы Минсельхоз и «крышуемые» им спекулянты – никакая не торговля, а всего лишь следование славной традиции большевиков – дарить загранице русский хлеб. Разве можно осудить пропажу полумиллиона тонн пшеницы, отправленной в Ирак перед самым ударом американцев по этой стране?

Уж товарищ Троцкий был не глупее Гордеева или мадам Скрынник, а в 1923 году отправил весь урожай, полученный благодаря только начавшемуся НЭПу, в подарок Красной Германии. Раздавивший оплаченную из Москвы немецкую «революцию», генерал Сект был очень рад «зерновой интервенции» большевиков.

Товарищ Сталин тоже не получил ни копейки за пшеницу, отправленную в Германию согласно торговому договору с Рейхом перед самым вторжением вермахта в Россию.

Нынешний оголтелый экспорт пшеницы начался с утвержденного академиком Евгением Сизенко, влиятельнейшим вице-президентом РАСХН, великого открытия сотрудников ВНИИ зерна. В «Рекомендациях по рациональному использованию и переработке зерна пшеницы урожая 2000 года» господа ученые рекомендовали подмешивать на мельницах в хорошую пшеницу до семидесяти процентов фуражного зерна, хотя пшеничный хлеб все же не сосиска, которой по мысли её изобретателя достаточно лишь на одну двенадцатую быть заполненной натуральным мясом. Если он изготавливается всего лишь из тридцати процентов пшеницы (все остальное фураж!), тогда ему обязаны поменять название, иначе получается злодейский обман потребителя. Вроде бы не в блокадном Ленинграде обитаем, но у нас любую дрянь без колебаний скармливают людям.

Каждый процент клейковины в муке ниже нормативного уровня в 28 процентов (как правило, не достигаемого при помоле!) означает, что к высокосортному зерну подмешали, по крайней мере, 20 процентов низкосортного.

По сути, вынув растительный белок изо рта покупателя магазинной булки. Переплатив за видимость качественного хлеба, он (если у него есть деньги!) может намазать хлеб маслом и положить сверху колбасы... компенсировав из своего кармана тот белок, что украли на мельнице.

А если у покупателя булки более ни на что нет денег?!

«При Советах» откровенными отбросами кормили разве что заключенных. Это называлось «хлеб третьей выпечки». Но с тех пор, как ликвидировали Министерство хлебопродуктов, даже «Мосхлеб» не ведает, сколько и чего подмешивается в «пшеничные батоны», скармливаемые москвичам.

А «сэкономленное» можно смело вывозить.

Вывезли зерно раз – никто не поднимает шума. Вывезли второй раз. Опять тихо.

А дальше повезли все, что под руку попадалось...

Игры в «экспорт русского зерна» – следствие предельного неуважение к народу страны, которая неплохо кормит спекулянтов, и результат махрового невежества, нежелания знать историю России, которую «реформаторы» предпочитают видеть вечно голодной.

В ненавидимой спекулянтами стране, откуда они уже высосали все соки, половина населения, как и триста лет назад, живет в избах, топит печку дровами, бегает «до ветра» в клозет типа «сортир», носит воду из колодца, а бабы, как во времена Владимира Мономаха, полощут белье в реке или в пруду...

Страна-континент (одиннадцать часовых поясов до Калининграда до Камчатки), равная по площади Африке или Южной Америке, имеет почти 70 процентов непригодной для земледелия территории.

Во времена Екатерины II и Николая I, когда Россия вышла к теплым морям Черному и Азовскому, пригодные для земледелия угодья составляли всего восемь процентов ее территории. После столыпинских переселений крестьян в Сибирь и хрущевского освоения целины прибавка плодоносных земель составила два процента. После распада СССР половина этих жалких десяти процентов оказалась за пределами государственной границы России.

За 4-5 теплых месяцев русский мужик и его семья должны успеть сделать то, на что в теплых странах природа отводит, по крайней мере, вдвое больше времени. Вспахать, забороновать, посеять, обработать, скосить, отмолотить, опять вспахать...

И хоть расшибись – урожайность всегда в пять раз меньше, чем в США. При общем биологическим типе с западноевропейцами, русский крестьянин для достижения результата всегда тратил в 3-4 раза больше мускульной энергии, чем французский или британский фермер. И сегодня отопление одного квадратного метра жилья в России обходится в 7,6 раза дороже, чем в США.

А «аналитики» всех мастей что ни день изощряются в предсказаниях экономического «конца света» для России, якобы обладающей непрошибаемым иммунитетом к любым реформам, не желая понимать, что в стране с климатом Аляски, по меньшей мере, глупо пытаться внедрить нормы бытия субтропиков.

Не религия и не общие с Западной Европой культурные корни определили навсегда бытие и сознание россиян, а в первую очередь неласковая природа, в которой нам приходится жить. И когда разбросанных на громадном пространстве людей объединяет только ящик с экраном – просто не может возникнуть сознание общности интересов – основной признак западноевропейской нации.

Отсюда базовые отличия и в социальной структуре (не классы, а сословия!), неукоренение западноевропейского принципа частной собственности («земля ничья, она Божья!» – идеология иерархов православной церкви) и, как следствие, отсутствие на протяжении столетий стоимостной оценки недвижимости (указ о проведении такой оценки был подписан Борисом Ельциным только в июле 1998 года).

В Нечерноземье, хоть ты крестьянин-общинник, хоть колхозник, хоть ельцинский фермер, но сенокос летом – максимум 20-25 дней (во Франции или США – до 90 дней!). И никакие фермеры, колхозники или агрогорода природу и климат изменить не в состоянии, какие бы указы Президента РФ ни выпускались.

На всю громадную страну у нас сегодня лишь один здравомыслящий специалист – профессор МГУ академик Леонид Милов, выпустивший в 1998 году в издательстве «Роспэн» фундаментальное исследование «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса». Суть этого трактата – «Природу нельзя отменить, как бы этого не хотели политики!».

Милов и его последователи, именующие созданные в России и СНГ после 1991 года режимы, как «правления мародеров», так формулируют базовые отличия западноевропейской и евразийской моделей цивилизаций:

1. Хозяйство как преимущественно нравственная категория. Ориентация на определенный духовно-нравственный порядок.

2. Тяготение системы в целом к самообеспечению и самодостаточности. Основной поток хозяйственной деятельности направлен внутрь хозяйственной системы.

3. Способность к самоограничению, направленность не на потребительскую экспансию, а на обеспечение самодостаточности.

4. Взгляд на труд, как на добродетель. Отсутствие цели максимизации капитала и прибыли.

5. Собственность – функция труда, а не капитала. Капитал, отдаваемый «в рост» рассматривается, как паразитический.

6. Характерная особенность организации труда и производства – рабочее самоуправление общины и артели.

7. Преобладание моральных форм понуждения к труду над материальными.

В рамках этой экономической модели была создана достаточно эффективная система народного хозяйства.

И то, что государство Российское на этой модели просуществовало больше тысячи лет – вполне пристойное доказательство ее эффективности. Были освоены огромные территории, выстроены тысячи городов, обеспечены армия и тыл в борьбе с захватчиками.

Понять это и обратить объективные закономерности во благо всему народу мешает сегодняшнее резкое разделение на «бар» и «быдло», еще более чудовищное, чем при Петре Первом, закрепившим раскол «по вертикали» («начальники» и «народ»), по сей день остающийся в России более существенным, чем «по горизонтали» (межнациональные и межконфессиональные противоречия).

Киргизский бай, дагестанский имам, татарский мурза, еврейский коммерц-советник всегда жили на одном «верхнем» этаже с русским дворянством и интеллигенцией, а их сородичи вместе с русским мужиком – даже не на «первом этаже», а в подвале.

Подобно сытеньким дореволюционным мечтателям сегодняшние «реформаторы» своим образом и уровнем жизни настолько отличаются от уровня жизни рядового обывателя, что их и русскими-то крайне трудно назвать.

Говорят по-французски, предпочитают жить в Лондоне или в Майами...

И их рассуждения в очередном телевизионном ток-шоу, что мы, дескать, «живем так, как работаем» – наглое враньё.

Автор: политический обозреватель, специалист по этногеополитике, секретарь Оргкомитета по проведению Русского Народного Собрания Андрей Архипов

Как известно, хлеб – всему голова. Но в России население потребляет только половину рекомендованной врачами нормы. У нас съедают около 50 кг хлеба на человека в год. Причём с каждым годом булок и батонов покупают всё меньше. С советских времён производство упало в два с лишним раза: с 18 до 7 млн. т в год.

Почему население разлюбило хлеб, понять нетрудно. В России этот товар – дорогой и невкусный. Судите сами. На Украине хлеб стоит в среднем 16 руб. за килограмм. В России – почти 35 руб. за килограмм. При этом булку по-настоящему вкусного хлеба в магазинах поди найди. Его производят разве что в небольших частных пекарнях, у которых батоны стоят 100–150 руб. за килограмм и более.

В чём причина? Для начала – огромное количество хлеба в магазинах – подделки. «Треть российской муки делается неизвестно кем и из чего. В хлебопечении нелегальной продукции столько же, сколько легальной, если не больше», – возмущается президент Российского союза мукомольных и крупяных предприятий Аркадий Гуревич.

Легальный хлеб тоже не всегда эталон качества. Законы оставляют производителям изрядный простор для упрощения и удешевления. К примеру, в советские времена муку делали из так называемых помолочных партий. В них подбирали разные виды зерна. В итоге мука и хлеб получались сбалансированные по вкусу. Теперь муку часто делают из одного вида зерна. Вкус получается более простой и «однотонный».

Качество зерна, из которого пекут хлеб, тоже оставляет желать лучшего. Производители экономят и закупают самое дешёвое сырьё. «Раньше пшеницу четвёртого класса называли фуражной и отправляли на корм скоту. Теперь она считается продовольственной. Мы гордо рапортуем, что 85% пшеницы в стране – продовольственной, а обеспечить мукомолов качественным зерном не можем», – говорит Аркадий Гуревич.

Чтобы булки из дешёвого сырья вышли повкуснее, в них кладут разного рода добавки: жиры, маргарины, эмульгаторы. Дошло до того, что в стране почти исчез 100%-ный ржаной хлеб. Львиная доля товара, который так называется, содержит только примесь ржаной муки. Остальное – «серая» пшеница грубого помола, иногда подкрашенная патокой.

Хлебопёки, может, и рады делать продукцию повкуснее. Но они сами едва сводят концы с концами. Большую часть хлеба в стране пекут большие заводы, построенные в СССР в 1970-е годы. Только треть из них понемногу ставят новое оборудование. На остальных оно изношено на 45–80%. Половину производственных операций пекари по-прежнему выполняют вручную. Производительность в отрасли низкая, потому и доходы оставляют желать лучшего. Многие предприятия работают почти с нулевой прибылью.

Взять Саратовскую область. Там выращивают 2,5 млн. т зерна в год – хватает, чтобы полностью обеспечить себя хлебом и накормить соседние регионы. Но костяк промышленности по-прежнему старый, советский. «В области работают 200 пекарен, но 60% всего хлеба делают пять существующих с советских времён заводов. Четыре пятых муки производят 12 крупных заводов», – рассказывает первый замминистра сельского хозяйства Саратовской области Надежда Кудашова.

Понятно, при таком подходе ждать от хлеба изысканного вкуса не приходится. Отрасль понемногу превращается в руины. Чтобы переломить ситуацию, производства нужно обновлять. Надо создавать предприятия полного цикла: от элеваторов до пекарен. Так делают, к примеру, в Липецкой области. Там работает объединяющий 10 заводов гигант «Липецкхлебмакаронпром», на котором самостоятельно хранят зерно на элеваторах, делают 170 тыс. т муки и 70 тыс. т хлеба в год.

Разумеется, обновление производств стоит огромных денег. «Хлебопекарной промышленности нужны не 12 миллиардов рублей инвестиций в год, как сейчас, а 25 миллиардов», – считает директор НИИ хлебопекарной промышленности Анатолий Косован. Только вот охотников вложить недостающие средства пока не находится.

Чиновники иногда обращают внимание на положение в отрасли. В прошлом году правительство приняло «Стратегию развития пищевой промышленности до 2020 года». В том числе постановило субсидировать кредиты на модернизацию пекарен. Но одно государство положения не исправит. Если мукомолы и хлебопёки не хотят, чтобы потребление хлеба в России окончательно рухнуло, они должны сами взяться за голову. Для начала, вкладывать деньги в оборудование – и обновлять его.

№ 17 (359) от 7 мая 2013 [«Аргументы Недели», Павел ХИЦКИЙ ]

Экономист Михаил Делягин — о том, почему дорожает хлеб

В отличие от катастрофы 2010 года засуху и страшные лесные пожары прошлого года российское общество почти не заметило. Возможно, потому, что пожары бушевали далеко, — в основном в Сибири, — а засуха освещалась скупо. Между тем зерновых было собрано на четверть меньше уровня 2011 года (70,7 млн т, что немного меньше годового потребления, против 94,2 млн) и лишь на 15% больше, чем в 2010 году (61 млн т), а пшеницы — даже меньше, чем в 2010 году (38 млн т против 41,5 млн).

Неожиданным было и то, что представители государства, вероятно, не увидев в теленовостях панических репортажей, реагировали на засуху с исключительной сдержанностью. Возможность ограничения экспорта зерна сверх законтрактованного, похоже, всерьез и не обсуждалась, и даже стандартные зерновые интервенции были официально отложены до сильного удорожания зерна, то есть до выхода на арену крупных спекулянтов-перекупщиков. В результате интервенции осуществлялись в авральном режиме и помогли не столько производителям, сколько этим перекупщикам.

На рынок было выброшено около четверти государственных фондов, но добиться принципиального улучшения ситуации всё равно не удалось. Зерно дорожало (и стало дешеветь лишь в феврале), подрывая производства муки, круп и хлеба (рост цен на которые ограничен социальными и административными факторами), а также животноводство (наряду с последствиями присоединения ВТО на кабальных условиях).

Страдает и карман населения. Только с начала года при общей инфляции 1,9% хлеб подорожал на 4,5%, пшено — на 6,1%, а пшеничная мука — и вовсе на 8,2%. По сравнению с мартом прошлого года средняя цена зерна выросла на 70%, муки — на 39%, хлеба — на 18–20%.

Не сдерживаемый экспорт зерна шел в условиях неурожая ударными темпами: трейдеры боялись, что государство всё же одумается. В результате уже к 13 февраля он составил 13,7 млн т, а по итогам сельскохозяйственного года (то есть к 1 июля) ожидается 14,8 млн. Хотя это почти вдвое меньше прошлогоднего уровня (27,2 млн), низкий урожай позволяет рассчитывать лишь на незначительный переходящий запас зерна в 7,3 млн т.

Это минимум за 2000-е годы. В 2001–2008 годах переходящие запасы на 1 июля колебались между 8,5 млн и 14,5 млн т, а затем и вовсе не опускались ниже 16,7 млн (пик — 26,0 млн — достигнут в 2010 году накануне засухи). А комфортный уровень для страны вдвое выше ожидаемого: 14–16 млн т.

Сейчас запасы зерна в России на 29,6% ниже прошлогоднего, а их распределение между регионами исключительно неравномерно. Если в Ленинградской и Псковской областях, а также в Адыгее они превышают прошлогодний уровень в 2,2 раза, то в Чечне они вшестеро, в Республике Алтай всемеро, а в Ингушетии вдесятеро ниже.

Территориальная неравномерность распределения запасов была бы не страшна при наличии инфраструктуры и развитых рыночных механизмов межрегионального перетока зерна. Но еще засуха 2010 года наглядно доказала фактическое отсутствие единого внутрироссийского рынка, и ситуация с того времени, по-видимому, не улучшилась. В результате налицо реальная угроза возникновения в ряде регионов уже не просто локальных всплесков цен, но и физической нехватки зерна — даже при достаточности его запасов в целом по стране.

По оценкам, из-за неравномерного распределения зерна по территориям его общий дефицит (то есть сумма нехватки зерна в дефицитных регионах) может достигнуть 6 млн т, и стране придется в авральном порядке и потому задорого закупать его в Казахстане и на Украине. При этом в силу неизбежных организационных недоработок в ряде регионов спорадический дефицит зерна возникнет всё равно.

Причина угрожающей ситуации на рынке зерна не столько в засухе, сколько в отсутствии должной реакции на нее со стороны государства. Самые страшные стихийные бедствия — ничто перед той каждодневной, постоянной, привычной административно-идеологической катастрофой, которой является засилье в органах государственного управления либерального фундаментализма, нацеленного на самоустранение государства от исполнения его неотъемлемых обязанностей.

При этом госвмешательство остается абсурдно высоким в тех сферах, где оно не нужно или избыточно, но зато обеспечивает извлечение коррупционных доходов.

Там же, где государство необходимо для обеспечения нормальной жизни общества, его влияние либо остается ничтожным, либо последовательно и неуклонно сокращается.

Похоже, либеральные фундаменталисты подразумевают под подлежащими всемерному стимулированию рыночными отношениями отнюдь не цивилизованный, социально ориентированный рынок, но разгул самых наглых и чудовищных спекуляций, разрушающих экономику страны и делающих невозможной нормальную жизнь в ней.

Отказ государства от исполнения своих прямых обязанностей по регулированию рынка превращает последний в аналог густонаселенного города, в котором кто-то мудрый и заботливый полностью отменил правила дорожного движения.

Автор — директор Института проблем глобализации.

Сегодня в Госдуму внесен законопроект, вносящий изменения в статью 8 Федерального закона "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации". Документ, разработанный депутатами Сергеем Мироновым и Антоном Беляковым, запрещает устанавливать торговую наценку на отдельные виды социально значимых продовольственных товаров в размере более 15% от цены реализации первому оптовому покупателю.

"Сегодня розничные наценки на продукты питания в России составляют до 100% на отдельные группы товаров, а в среднем составляют 40-50%, тогда как в странах ЕС этот показатель достигает максимум 25%. Факты необоснованного повышения розничных цен на продукты питания торговыми сетями уже неоднократно подтверждались в ходе проверок ФАС. Тем не менее, до сих пор в законодательстве отсутствуют какие-либо правовые механизмы ограничения торговых розничных наценок даже на социально значимые товары", - отмечают авторы документа. К таким товарам относятся говядина, свинина, баранина, куры, масло подсолнечное и сливочное, черный чай, пшено, вермишель, картофель, молоко, хлеб и пр.

Действующая редакция закона об основах госрегулирования торговой деятельности в РФ предусматривает лишь экстренные меры в виде "замораживания цен" на социально значимые товары в случае резкого их роста, что не может служить постоянным механизмом регулирования рынка. Между тем, в мировой практике этот сегмент товаров находятся под жестким контролем государства на протяжении всей цепочки реализации товара. В частности, в Австрии, Дании, Норвегии действуют специальные законы в области ценообразования, регламентирующие установление максимальных потребительских цен на отдельные группы товаров. В Израиле, где сложилась такая же парадоксальная ситуация с размером торговых наценок, министр сельского хозяйства предложил обязать предпринимателей рядом с ценой товара указывать его закупочную стоимость. Подобную практику уже ввели некоторые российские регионы. Теперь же депутаты хотят закрепить ее на федеральном уровне.

Опубликовано на Интернет-портале "Российской Газеты" (зарегистрирован в Роскомнадзоре 21.06.2012 г. Номер свидетельства ЭЛ№ ФС 77-50379)27 марта 2013 г.

Автор: Елена Березина

Источник: http://www.rg.ru/2013/03/27/proekt-site-anons.html

Страница 1

Страница 2

Страница 3

Страница 4

Страница 5

Страница 1

Страница 2

Страница 3